Одна единственная сторона есть только у ленты Мёбиуса, у всего остального их как минимум две))
Это коротенький кусочек, но мне не хотелось лепить к следующей части, потому что там уже все-таки будет немного о другом. Возможно, следовало прилепить к предыдущей, но уже - не, так что - держите его отдельно.
Название: Неизменные вещи
Пейринг: Акаме
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: периодическая безнадежность, доля взрослого цинизма, свободное истолкование истории о хиатусе КАТ-ТУН и полное пренебрежение канонными фактами, выходящими за временные рамки этой истории, в частности, вторым ребенком Аканиши.
Краткое содержание: В каком-то смысле, было бы легче, будь их отношения чем-то новым, не отягощенным горой противоречивого и сложного общего прошлого, громоздящейся на их пути, как непреодолимое препятствие - пугающий обрыв, с которого остается только – закрыть глаза и прыгнуть.
Часть 4
У одной из девочек у Теи в садике – коклюш. Они в разных группах, так что вероятность заразиться невелика, но садик закрыли на карантин, безопасность превыше всего. К счастью, у Мейсы в кои-то веки свободная неделя, и не придется нанимать приходящую няню – им не нравится, когда в доме хозяйничают посторонние. Ну а Джину, покамест, выпадает редкая возможность пользоваться машиной, когда и как пожелает.
Как следствие, без четверти три следующей ночью он сидит в этой самой машине, неприметно припаркованной прямо напротив подъезда Каме, выжидая, пока серый внедорожник агентства не вывернет обратно с подземной парковки, доставив Каме домой после долгого и трудного дня.
Джин и сам сегодня потрудился на славу, торопясь сам и подгоняя других, и в результате умудрился даже закончить заблаговременно, так что, разогнав всех, успел еще приобщиться ко второй половине Going! перед тем, как запер студию и приехал сюда.
Машина агентства наконец проезжает мимо него и неспешно укатывает куда-то в ночь. Джин ждет, пока она не скроется за поворотом – попутно давая Каме несколько лишних минут на то, чтобы разуться и переодеться в домашнее, а потом натягивает капюшон, пряча лицо на тот (крайне маловероятный в этом охраняемом районе) случай, что папарацци все-таки засели где-то в кустах, ставит свою машину на сигнализацию и направляется к входной двери, мысленно повторяя код.
Когда он заходит в квартиру, в ней снова царит кромешная тьма. Сумка Каме валяется на боку возле подставки для зонтиков, а пиджак от костюма, знакомого Джину по Going!, небрежно наброшен на вешалку – чужеродное пятно среди мягких кашемировых пальто и кожаных курток. Джин прихватывает и то, и другое с собой, когда проходит в гостиную.
Каме не на кухонном полу на этот раз – и то хлеб. Он тут, на диване, лежит, уткнувшись лицом в подушку. Прямо в крахмальной рубашке и брюках от того же костюма.
- Маловероятно, что ты успел напиться, - с усмешкой констатирует Джин вместо приветствия, - учитывая, что только вернулся домой. Конечно, если ты не начал еще в машине, прямо у здания Nippon TV.
- Я не пьян. Просто очень устал, - так же опуская формальности, отвечает Каме. Он приподнимается в более-менее сидячее положение возле ручки дивана, придвигая ноги поближе и обхватывая колени. – Не садись далеко, я не могу разговаривать громко.
Голос у него действительно охрипший. Может быть, не так до такой степени, как вчера, но и не сравнить с почти нормальным звучанием по телевизору. Видимо, перед выходом в эфир он от души закинулся леденцами от горла, высосал целую упаковку. Но быстродействующие средства – такая штука: чем скорее наступает эффект, тем скорее потом проходит.
Джин кидает пиджак и сумку на кресло и наклоняется за парой подушек, должно быть, свалившихся на пол, когда Каме вытянулся во всю длину. Кидает одну из них Каме и подкладывает вторую себе под спину, когда садится.
Несколько минут они так и сидят - молча, словно не знают, о чем же заговорить. Будущее КАТ-ТУН… «Все эти вещи»… Сразу два слона, что торчат посреди комнаты. Темы, которых не удастся избежать, даже если очень стараться, но слишком… непростые, чтобы приступить к ним с места в карьер.
Каме первым находит относительно безопасную лазейку.
- Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашивает он. – Боюсь, что крепкий алкоголь у меня закончился, кроме разве что капельки рома для выпечки, да и там, наверное, на два пальца, не больше… Я специально не спешил пополнять запасы… Но есть вино и пиво, выбирай… Я и сам бы, наверное, не отказался от баночки «Asahi»… просто снять стресс.
- Холодное пиво на сорванные связки. Хочешь, на хрен, совсем лишиться голоса? – мягко отчитывает его Джин. – Яйца и молоко у тебя имеются?
Каме кивает.
- Вот и отлично, тогда попозже сделаю тебе гоголь-моголь – твоего рома на это как раз хватит… Точнее, не совсем гоголь-моголь, - торопливо поправляется Джин, - эта хрень называется «Том и Джерри» или что-то в таком роде. Но рецепты почти идентичны, просто это, типа, теплая версия, поэтому я не заморачиваюсь – гоголь-моголь есть гоголь-моголь. Погреешь горло, ну и считается, что молоко и яйца полезны для голосовых связок… - Он присматривается к Каме. – Ноги болят? Трешь их, не переставая.
Каме смотрит вниз - туда, где его пальцы, и правда, разминают ступню сразу за подушечками, - и кажется слегка опешившим, то ли от того, что Джин заметил, то ли от того, что сам даже не отдавал себе отчета, что делает это.
- Немного болят, – признается он со смущенной усмешкой. – У ботинок неудобный фасон. Обычно терпимо, но… надеть их после двух дней на ногах, да еще и с танцами, было не самой блестящей идеей…
- Хочешь, помассирую? – предлагает Джин.
Каме мотает головой.
- Не стоит… – решительно начинает он, но – поскольку Джин продолжает смотреть на него с глубоким сомнением – вздыхает и поправляется. – Ну, хорошо… Не знаю. Может быть, позже? – Он снова вздыхает. – И тоже самое касается гоголь-моголя, и даже удобной одежды, в которую мне надо бы переодеться. Можем мы пока… просто посидеть вот так?
Каме выглядит напряженным, неспокойным, несмотря на кажущуюся неподвижность, зажатым. Словно все его тело пытается свернуться в защитный кокон вокруг какой-то эмоции внутри, которую он никак не может ни подавить, ни выплеснуть. Эмоции настолько сильной, что заполняет его целиком, не оставляя пространства и сил ни на что больше. И, похоже, что именно Джину придется как-то вскрыть этот назревший нарыв, пока сердце Каме попросту не задохнулось.
- Я… частично посмотрел Going!, прежде чем приехать сюда, - сообщает Джин спокойно и будто невзначай, так, к слову пришлось. – Там показывали отрывки из концерта, и… судя по тому, что я видел, вы трое на самом деле выложились до последнего… - Он затихает, оставив последнюю фразу незавершенной, подвешенной в воздухе, и действительно… после долгой-долгой паузы, которая, казалось, никогда не окончится, Каме цепляется за предложенную им тему.
- Фанаты плакали… - практически шепчет он. – Визжали и плакали – одновременно… - Он всматривается куда-то в темноту за спинкой дивана и – внутрь, словно заново переживает то, что происходило в Tokyo Dome.
- Накамару тоже… - продолжает Каме еще тише. – Тот момент на видео, где, кажется, что мы трое просто стоим в обнимку… спасибо монтажу и тому, что команда Going! снимала не с лучшей точки… Он просто… рыдал. Не мог перестать… И… Уэда… Хотя этот, по крайней мере, сдерживался и незаметно вытирал слезы… Не удивлюсь, если будет все отрицать - потом. Но я видел…
- А ты сам плакал? – осторожно интересуется Джин. – Во время концерта или после?
Каме выглядит… задумчивым, сосредоточенным, как будто он и сам не уверен и сейчас прокручивает в памяти момент за моментом, пытаясь вспомнить - плакал он тогда или нет?
- Почти. Один раз. Во время «Kimi no Yume»… - наконец отвечает он. – Помню, что подумал: «Такой неподходящий момент, мне же петь надо!» - он смотрит на Джина, впервые за последние несколько минут, и глаза у него темные, сухие и удивленные, как будто обнаруженный им ответ оказался полной неожиданностью и для него самого. – Точно нет – после этого. Как-то все время было не до того. А сейчас я… - он сглатывает, - просто чувствую… будто онемел. Не могу даже сказать – не хочу я плакать… или хочу, но никак?..
Джин разворачивается боком на диване, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
- Тея, - начинает он, - то еще наказание… Но она храбрая девочка, этого не отнимешь…
Он радуется, когда на лице Каме отражается легкий шок от настолько резкой перемены темы.
– И вот, когда она бежит, падает, разбивает коленку и стоит, закусив губу, чтобы не расплакаться… Знаешь, что я говорю ей?.. Наклонись поближе, - просит он, когда Каме ничего не отвечает, - это наш с Теей секрет, так что я могу открыть его только со всеми должными предосторожностями…
Джин почти не надеется, что Каме поддастся на его уловку, но похоже тот слишком потерялся в собственных мыслях, потому что действительно рефлекторно подается вперед, и Джину остается только поймать его за плечи и притянуть еще ближе, пока лоб Каме не тыкается ему в плечо. А потом Джин крепко сплетает руки за его спиной и держит, когда в первой – опять-таки рефлекторной - реакции Каме пытается отодвинуться.
- На самом деле, я ничего не говорю Тее, - шепчет Джин ему на ухо. – Она сама понимает, что если я ее обнял, то сдерживаться не обязательно… Но вот тебе, Казуя, я скажу… Можешь плакать. Можешь не плакать. Я не буду считать, что ты слабак, если выплачешься, и не сочту тебя бессердечным, если не станешь. И то, и другое – совершенно нормально…
Чего бы ни ожидал Джин – ничего не происходит. Ни рыданий, ни захлебывающихся всхлипов, ни даже ожидаемого подрагивания плеч. Пальцы Каме вцепляются в ветровку Джина, как будто больше никогда не отпустят, Каме делает один глубокий-глубокий вдох… выдыхает… и – ничего. Он больше не пытается отстраниться, но плачет он или нет, Джину неведомо.
«И то, и другое – нормально», - напоминает он себе.
Когда Джин чувствует влагу, просочившуюся сквозь толстый хлопок ветровки, - это почти неожиданность.
Несколькими минутами позже пальцы Каме разжимаются, а сам он выпрямляется, не отодвигаясь совсем – обратно туда, где сидел прежде, но все же создавая меж ними дистанцию. И не смотрит на Джина.
- Ну и… как насчет гоголь-моголя теперь? – спрашивает Джин.
Название: Неизменные вещи
Пейринг: Акаме
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: периодическая безнадежность, доля взрослого цинизма, свободное истолкование истории о хиатусе КАТ-ТУН и полное пренебрежение канонными фактами, выходящими за временные рамки этой истории, в частности, вторым ребенком Аканиши.
Краткое содержание: В каком-то смысле, было бы легче, будь их отношения чем-то новым, не отягощенным горой противоречивого и сложного общего прошлого, громоздящейся на их пути, как непреодолимое препятствие - пугающий обрыв, с которого остается только – закрыть глаза и прыгнуть.
Часть 4
У одной из девочек у Теи в садике – коклюш. Они в разных группах, так что вероятность заразиться невелика, но садик закрыли на карантин, безопасность превыше всего. К счастью, у Мейсы в кои-то веки свободная неделя, и не придется нанимать приходящую няню – им не нравится, когда в доме хозяйничают посторонние. Ну а Джину, покамест, выпадает редкая возможность пользоваться машиной, когда и как пожелает.
Как следствие, без четверти три следующей ночью он сидит в этой самой машине, неприметно припаркованной прямо напротив подъезда Каме, выжидая, пока серый внедорожник агентства не вывернет обратно с подземной парковки, доставив Каме домой после долгого и трудного дня.
Джин и сам сегодня потрудился на славу, торопясь сам и подгоняя других, и в результате умудрился даже закончить заблаговременно, так что, разогнав всех, успел еще приобщиться ко второй половине Going! перед тем, как запер студию и приехал сюда.
Машина агентства наконец проезжает мимо него и неспешно укатывает куда-то в ночь. Джин ждет, пока она не скроется за поворотом – попутно давая Каме несколько лишних минут на то, чтобы разуться и переодеться в домашнее, а потом натягивает капюшон, пряча лицо на тот (крайне маловероятный в этом охраняемом районе) случай, что папарацци все-таки засели где-то в кустах, ставит свою машину на сигнализацию и направляется к входной двери, мысленно повторяя код.
Когда он заходит в квартиру, в ней снова царит кромешная тьма. Сумка Каме валяется на боку возле подставки для зонтиков, а пиджак от костюма, знакомого Джину по Going!, небрежно наброшен на вешалку – чужеродное пятно среди мягких кашемировых пальто и кожаных курток. Джин прихватывает и то, и другое с собой, когда проходит в гостиную.
Каме не на кухонном полу на этот раз – и то хлеб. Он тут, на диване, лежит, уткнувшись лицом в подушку. Прямо в крахмальной рубашке и брюках от того же костюма.
- Маловероятно, что ты успел напиться, - с усмешкой констатирует Джин вместо приветствия, - учитывая, что только вернулся домой. Конечно, если ты не начал еще в машине, прямо у здания Nippon TV.
- Я не пьян. Просто очень устал, - так же опуская формальности, отвечает Каме. Он приподнимается в более-менее сидячее положение возле ручки дивана, придвигая ноги поближе и обхватывая колени. – Не садись далеко, я не могу разговаривать громко.
Голос у него действительно охрипший. Может быть, не так до такой степени, как вчера, но и не сравнить с почти нормальным звучанием по телевизору. Видимо, перед выходом в эфир он от души закинулся леденцами от горла, высосал целую упаковку. Но быстродействующие средства – такая штука: чем скорее наступает эффект, тем скорее потом проходит.
Джин кидает пиджак и сумку на кресло и наклоняется за парой подушек, должно быть, свалившихся на пол, когда Каме вытянулся во всю длину. Кидает одну из них Каме и подкладывает вторую себе под спину, когда садится.
Несколько минут они так и сидят - молча, словно не знают, о чем же заговорить. Будущее КАТ-ТУН… «Все эти вещи»… Сразу два слона, что торчат посреди комнаты. Темы, которых не удастся избежать, даже если очень стараться, но слишком… непростые, чтобы приступить к ним с места в карьер.
Каме первым находит относительно безопасную лазейку.
- Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашивает он. – Боюсь, что крепкий алкоголь у меня закончился, кроме разве что капельки рома для выпечки, да и там, наверное, на два пальца, не больше… Я специально не спешил пополнять запасы… Но есть вино и пиво, выбирай… Я и сам бы, наверное, не отказался от баночки «Asahi»… просто снять стресс.
- Холодное пиво на сорванные связки. Хочешь, на хрен, совсем лишиться голоса? – мягко отчитывает его Джин. – Яйца и молоко у тебя имеются?
Каме кивает.
- Вот и отлично, тогда попозже сделаю тебе гоголь-моголь – твоего рома на это как раз хватит… Точнее, не совсем гоголь-моголь, - торопливо поправляется Джин, - эта хрень называется «Том и Джерри» или что-то в таком роде. Но рецепты почти идентичны, просто это, типа, теплая версия, поэтому я не заморачиваюсь – гоголь-моголь есть гоголь-моголь. Погреешь горло, ну и считается, что молоко и яйца полезны для голосовых связок… - Он присматривается к Каме. – Ноги болят? Трешь их, не переставая.
Каме смотрит вниз - туда, где его пальцы, и правда, разминают ступню сразу за подушечками, - и кажется слегка опешившим, то ли от того, что Джин заметил, то ли от того, что сам даже не отдавал себе отчета, что делает это.
- Немного болят, – признается он со смущенной усмешкой. – У ботинок неудобный фасон. Обычно терпимо, но… надеть их после двух дней на ногах, да еще и с танцами, было не самой блестящей идеей…
- Хочешь, помассирую? – предлагает Джин.
Каме мотает головой.
- Не стоит… – решительно начинает он, но – поскольку Джин продолжает смотреть на него с глубоким сомнением – вздыхает и поправляется. – Ну, хорошо… Не знаю. Может быть, позже? – Он снова вздыхает. – И тоже самое касается гоголь-моголя, и даже удобной одежды, в которую мне надо бы переодеться. Можем мы пока… просто посидеть вот так?
Каме выглядит напряженным, неспокойным, несмотря на кажущуюся неподвижность, зажатым. Словно все его тело пытается свернуться в защитный кокон вокруг какой-то эмоции внутри, которую он никак не может ни подавить, ни выплеснуть. Эмоции настолько сильной, что заполняет его целиком, не оставляя пространства и сил ни на что больше. И, похоже, что именно Джину придется как-то вскрыть этот назревший нарыв, пока сердце Каме попросту не задохнулось.
- Я… частично посмотрел Going!, прежде чем приехать сюда, - сообщает Джин спокойно и будто невзначай, так, к слову пришлось. – Там показывали отрывки из концерта, и… судя по тому, что я видел, вы трое на самом деле выложились до последнего… - Он затихает, оставив последнюю фразу незавершенной, подвешенной в воздухе, и действительно… после долгой-долгой паузы, которая, казалось, никогда не окончится, Каме цепляется за предложенную им тему.
- Фанаты плакали… - практически шепчет он. – Визжали и плакали – одновременно… - Он всматривается куда-то в темноту за спинкой дивана и – внутрь, словно заново переживает то, что происходило в Tokyo Dome.
- Накамару тоже… - продолжает Каме еще тише. – Тот момент на видео, где, кажется, что мы трое просто стоим в обнимку… спасибо монтажу и тому, что команда Going! снимала не с лучшей точки… Он просто… рыдал. Не мог перестать… И… Уэда… Хотя этот, по крайней мере, сдерживался и незаметно вытирал слезы… Не удивлюсь, если будет все отрицать - потом. Но я видел…
- А ты сам плакал? – осторожно интересуется Джин. – Во время концерта или после?
Каме выглядит… задумчивым, сосредоточенным, как будто он и сам не уверен и сейчас прокручивает в памяти момент за моментом, пытаясь вспомнить - плакал он тогда или нет?
- Почти. Один раз. Во время «Kimi no Yume»… - наконец отвечает он. – Помню, что подумал: «Такой неподходящий момент, мне же петь надо!» - он смотрит на Джина, впервые за последние несколько минут, и глаза у него темные, сухие и удивленные, как будто обнаруженный им ответ оказался полной неожиданностью и для него самого. – Точно нет – после этого. Как-то все время было не до того. А сейчас я… - он сглатывает, - просто чувствую… будто онемел. Не могу даже сказать – не хочу я плакать… или хочу, но никак?..
Джин разворачивается боком на диване, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
- Тея, - начинает он, - то еще наказание… Но она храбрая девочка, этого не отнимешь…
Он радуется, когда на лице Каме отражается легкий шок от настолько резкой перемены темы.
– И вот, когда она бежит, падает, разбивает коленку и стоит, закусив губу, чтобы не расплакаться… Знаешь, что я говорю ей?.. Наклонись поближе, - просит он, когда Каме ничего не отвечает, - это наш с Теей секрет, так что я могу открыть его только со всеми должными предосторожностями…
Джин почти не надеется, что Каме поддастся на его уловку, но похоже тот слишком потерялся в собственных мыслях, потому что действительно рефлекторно подается вперед, и Джину остается только поймать его за плечи и притянуть еще ближе, пока лоб Каме не тыкается ему в плечо. А потом Джин крепко сплетает руки за его спиной и держит, когда в первой – опять-таки рефлекторной - реакции Каме пытается отодвинуться.
- На самом деле, я ничего не говорю Тее, - шепчет Джин ему на ухо. – Она сама понимает, что если я ее обнял, то сдерживаться не обязательно… Но вот тебе, Казуя, я скажу… Можешь плакать. Можешь не плакать. Я не буду считать, что ты слабак, если выплачешься, и не сочту тебя бессердечным, если не станешь. И то, и другое – совершенно нормально…
Чего бы ни ожидал Джин – ничего не происходит. Ни рыданий, ни захлебывающихся всхлипов, ни даже ожидаемого подрагивания плеч. Пальцы Каме вцепляются в ветровку Джина, как будто больше никогда не отпустят, Каме делает один глубокий-глубокий вдох… выдыхает… и – ничего. Он больше не пытается отстраниться, но плачет он или нет, Джину неведомо.
«И то, и другое – нормально», - напоминает он себе.
Когда Джин чувствует влагу, просочившуюся сквозь толстый хлопок ветровки, - это почти неожиданность.
Несколькими минутами позже пальцы Каме разжимаются, а сам он выпрямляется, не отодвигаясь совсем – обратно туда, где сидел прежде, но все же создавая меж ними дистанцию. И не смотрит на Джина.
- Ну и… как насчет гоголь-моголя теперь? – спрашивает Джин.
Продолжение следует.
@темы: Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, Неизменные вещи, Мои фики
-
-
10.02.2019 в 14:15-
-
10.02.2019 в 14:15-
-
10.02.2019 в 19:12*JT*,
-
-
11.02.2019 в 05:36