И время лишь бумажная луна-36/39

[somewhere_there]

Название: И время лишь бумажная луна Оригинал: And Time Is But A Paper Moon by sami Перевод: somewhere_there Беты: Дила, Nefritica Персонажи: Вэй Усянь, Лань Ванцзи, Цзян Чэн, Цзян Яньли, Лань Сичэнь, Юй Цзыюань, Цзинь Цзысюань, Лань Сычжуй и многие, многие другие Рейтинг: R Предупреждение: околоканонное АУ, всеобщее уползание, канонное насилие, ПТСР, асексуальные персонажи и тоже многое другое. Краткое содержание: Вэй Усянь начинает все сначала. Примечание: Название фика — это строчка из песни Queen «Teo Torriatte». В найденных переводчиком русских переводах этой песни «бумажную луну» почему-то упорно переводят просто как «иллюзию» или «вымысел», что в принципе отражает смысл правильно, однако неоправданно убивает заложенную автором песни очевидную аллюзию на другое музыкальное (а, возможно, также кинематографическое) произведение и просто красивый образ, поэтому переводчик взял на себя смелость сохранить в названии именно «бумажную луну». Глава 36. Цзян Чэн и сам не понимает: ну как же он не подумал рассказать А-цзе про Лань Хуаня! А ведь если бы Вэнь Цин уже не сообщила сестре об их отношениях, то ему пришлось бы ещё хуже: А-цзе была бы опечалена тем, что Цзян Чэн утаил от неё такую важную новость, а не просто — разочарована тем, что он не поведал об этом первым. Вэй Усянь спас его, потому что А-цзе всегда радуется, когда они ладят. (В следующий раз, правда, эта тактика уже не сработает, но, с другой стороны, Цзян Чэн вряд ли ещё когда-нибудь вляпается до такой степени.) Эта новость, как бы то ни было, даёт начало серьёзному обсуждению. А-цзе отправляет бабочку, чтобы попросить своего супруга дать им ещё немного времени. — Вэнь Цюнлинь приедет через два дня, — сообщает она и улыбается. — Он навещает нас регулярно, чтобы увидеться с Цинь Су. Думаю, он ждал только возможности переговорить с Вэнь Цин, прежде чем завести разговор о свадьбе. На несколько мгновений лицо Вэнь Цин становится совершенно бесстрастным, затем она медленно выдыхает. — Цинь Су… — Вэнь Цин колеблется. — Цинь Су очень добрая и обожает Вэнь Цюнлиня, — ласково говорит А-цзе. — Она никогда не обидит его намеренно. Вэнь Цин медленно кивает. — Тогда… ладно. — Она надолго прикрывает глаза, а потом улыбается, хотя и с некоторой грустью. — Хорошо. Цзян Чэн не знает, что сказать, но, к счастью, А-цзе тоже здесь. — Я понимаю, что ты чувствуешь, — мягко увещевает она. — Так сложно поверить, что кого-то столь драгоценного, как младший брат, придётся доверить кому-то чужому. Я обещаю, что проявлю не меньшую осторожность, решая судьбу твоего брата, чем проявляла в отношении своих собственных. Вэнь Цин ещё раз кивает, хотя в её улыбке сквозит ирония. — Достоинства Ванцзи не вызывают сомнений, но ты позволила А-Чэну жениться на мне. — И ни на миг не пожалела об этом, — спокойно парирует А-цзе. — А-Чэн очень тебя любит. — Она поворачивается к Цзян Чэну, и тот догадывается, что пришло время и ему что-то сказать. — Да, — подтверждает он, — люблю. — Произнести это вслух легче, чем ему казалось, даже перед Вэй Усянем и Ванцзи. Цзян Чэн действительно любит её, целиком и полностью, и не стыдится этого. (Кроме того, Вэй Усянь и Ванцзи вообще не знают, что такое стыд, не им его судить.) — И раз вы оба согласны насчёт Цзэу-цзюня, разумеется, я не буду вам препятствовать, — продолжает А-цзе, и Цзян Чэн очень рад, он не представляет, что бы делал, если бы не получил благословения А-цзе. — Но в ближайшее время мои возможности присутствовать где-либо… будут весьма ограничены. — Нам нужно придумать что-то с учётом этого, — соглашается Цзян Чэн, бросая взгляд на Вэнь Цин и Лань Хуаня. — Шицзе, это всё, для чего ты прогнала своего мужа из комнаты? — спрашивает Вэй Усянь. — Потому что если да, то у нас есть ещё одна новость, при которой он может присутствовать, а госпожа Юй и вовсе придёт в ярость, если мы её не позовём. — Да, думаю, это всё, — кивает А-цзе. — А это хорошая новость или плохая? — О! Очень хорошая! — И Вэй Усянь отправляет бабочек в полёт. Цзысюань возвращается так быстро, как будто он уже давно закончил то, за чем его отсылали, и шатался где-то сразу за пределами слышимости, ожидая разрешения вернуться. Почти сразу следом за ним приходит и мать. Ещё какое-то время они тратят на приветствия: в конце концов, тут собрались все дети госпожи Юй, её зятья и невестка, её внук и глава дружественного клана. — Как бы ни рада я была всех вас видеть, — наконец говорит мать, — подозреваю, что вы позвали меня не только потому, что соскучились по моему обществу. Вэй Усянь улыбается. — Не только. А-Юань? Теперь можешь показать бабушке, тёте и золотому дяде, что ты умеешь. — Мгм. — А-Юань снимает с пояса колокольчик и энергично звонит им. — Колокольчик! — объявляет он. А-цзе ахает, и её глаза наполняются радостными слезами. Цзян Чэн смотрит на мать. Она выглядит совершенно потрясённой. — Вэй Ин… — тихо, практически шёпотом, выдыхает госпожа Юй. — Вэй Ин! Как замечательно! — И она улыбается — открыто и искренне, шире, чем Цзян Чэн видел когда-нибудь за всю свою жизнь. А-цзе оборачивается к своему супругу, который выглядит слегка недоумевающе. — Пожалуйста, прикажи, чтобы подготовили банкет, — ласково просит она. — Мой племянник сформировал золотое ядро. — А-цзе светится от счастья, и Цзысюань не сводит с неё очарованного взгляда. В общем-то, его трудно за это осуждать. — Да, конечно, дорогая… — произносит он и только потом, кажется, наконец осознаёт то, что она сказала. — Подожди… Что? Правда? А-цзе кивает. — Вот это да… Ладно… Да… Банкет. Определённо. Я пойду распоряжусь. — Цзысюань смотрит на А-Юаня. — Очень похвально, — неловко бормочет он и поспешно выходит из комнаты. Вэй Усянь наклоняет голову. — Шицзе, — задумчиво тянет он. — Это вот так твой муж общается с детьми? — Боюсь, что да, — откликается А-цзе с лёгким смешком. — Надеюсь, он научится, когда будет возможность чаще практиковаться. *** Несколькими днями позже все собираются у лотосового пруда, который Цзысюань обустроил для А-цзе, потому что этот дворик живописный и очень уединённый. Они одеваются красиво, но не настолько роскошно, чтобы вызвать чей-нибудь праздный интерес, и приходят туда в сопровождении своих братьев и сестры. (Вэнь Цюнлинь только рад, что его цзецзе любима, и если Цзян Чэн не возражает против того, чтобы в жизни Вэнь Цин появился ещё один мужчина, то у него тем более никаких возражений.) К ним также присоединяется мать Цзян Чэна (и его племянник, но из-за этого А-Юань пропустил свой полуденный сон, так что сейчас он наполовину дремлет на руках у Ванцзи). А-цзе напомнила Цзян Чэну, что их мать тоже находится в Башне золотого карпа и разгневается, если позже узнает о том, что её не позвали. И Цзян Чэн с облегчением согласился, когда А-цзе предложила взять приглашение на себя: в конце концов, сестра беременна, а значит, даже если мать разозлится, ей поневоле придётся сдержаться. К удивлению Цзян Чэна, мать это известие, кажется, только обрадовало. Церемония простая, тихая и чисто символическая, потому что этому браку суждено остаться секретом, тайной, скрываемой от глаз остального мира. И всё же она глубоко трогает Цзян Чэна, потому что для них происходящее имеет огромное значение. Сердце Цзян Чэна переполняется нежностью, когда он смотрит на свою жену и своего мужа, потому что эта свадьба значит больше, чем его первое бракосочетание с Вэнь Цин. Тогда они были едва знакомы, и Цзян Чэн ожидал лишь приятного, основанного на взаимном уважении сосуществования, притом что каждый из них будет вести отдельную жизнь. Он не мог и представить, что со временем полюбит её так горячо и искренне, как любит сейчас. Они отвешивают поклоны за поклонами, и Цзян Чэн — не единственный, кто смахивает слёзы, когда он вручает Лань Хуаню колокольчик, переданный матерью. Ванцзи стоит тихо, с бесстрастным выражением, но, когда церемония завершается, он кланяется Цзян Чэну и называет его «эр-гэ», он кланяется Вэнь Цин и называет её «гэсао». На самом деле, Ванцзи мог бы звать его вторым братом ещё с тех пор, как они с Лань Хуанем стали побратимами в Облачных Глубинах, или четвёртым братом — после окончания Низвержения солнца. Цзян Чэн, наверное, не возражал бы, если бы Ванцзи обращался к нему просто «Цзян Чэн». Но до сих пор тот никогда не называл его иначе, чем Цзян Ваньинем. Затем к Цзян Чэну с улыбкой подходит мать. — Ты большой молодец, А-Чэн, — тихо говорит она. — Любая мать, даже такая, как я, надеется, что, когда её дети вырастут, они будут любимы. Цзян Чэн чувствует, что заливается краской, и смущённо прячет лицо. — Это так и есть, — откликается он. — Да, — соглашается мать, — так и есть. И потом, к его великому удивлению, она обнимает Цзян Чэна. Мать — такая маленькая рядом с ним, Цзян Чэн каждый раз поражается, что он выше её. И ощущения по-прежнему кажутся непривычными, потому что, насколько он помнит, мать до этого обнимала его только однажды, очень коротко, в момент жуткого волнения. Её трясло, когда она резко сжала его в объятиях. Сегодня мать гораздо нежнее, а после того как она отстраняется, её улыбка исполнена радостью и теплом. Позже, на скромном внутрисемейном праздновании, организованном Цзысюанем, мать обводит глазами стол и довольно усмехается. — Вы все должны непременно прибыть на совет кланов в Пристани лотоса, — сообщает она, — чтобы все пятеро лучших молодых заклинателей вашего поколения собрались за моим столом. Вэй Усянь хохочет. — Я знал, что вы это скажете! — восклицает он и улыбается матери. Цзян Чэн не знает, что и думать, глядя, как та улыбается в ответ, потому что он ещё помнит, заговорщицкие ухмылки этих двоих в Облачных Глубинах и совершенно не уверен в безопасности мира, если вдруг окажется, что его мать и Вэй Усянь каким-то образом спелись. *** После этого Вэнь Цин навещает А-цзе каждый день. Когда в таком режиме проходит пара недель и Цзян Чэн вполне резонно интересуется причинами, Вэнь Цин заверяет его (выразительно закатив глаза), что Яньли в порядке, её беременность протекает самым лучшим образом и они видятся так часто просто потому, что они подруги и родственницы, и потому, что в противном случае кто-нибудь из них непременно пришибёт кого-нибудь из мужчин. — Будет ли это Цзысюань, Усянь или ты сам, — утверждает она, — мы ещё не решили, не исключено, что все трое. Юй Цзыюань воспитала своего сына не полным идиотом, поэтому Цзян Чэн проглатывает вопросы «Но ты точно уверена, что всё хорошо?» и «Может быть, надо что-то сделать?», уже вертевшиеся у него на языке, зовёт своего брата и зятя и объявляет, что вот прямо сейчас они идут в город, чтобы выпить за приближающееся рождение его племянника. Выпить они, конечно, могли бы и в Башне золотого карпа, но Цзян Чэн сильно подозревает, что им следует на какое-то время удалиться на безопасное расстояние — как от его жены, так и от А-цзе. В конце концов, у Вэнь Цин теперь два мужа. И если Цзян Чэн продолжит переживать где-нибудь в пределах её видимости, она вполне способна решить, что раз раньше ей хватало одного мужа, то и впредь — одного будет достаточно. Лань Хуань и Ванцзи отправляются с ними. Оба они, разумеется, не пьют, но Ванцзи не хочет доверять безопасность Усяня исключительно страже Цзысюаня, а Лань Хуань с милой улыбкой заявляет, что ему нравится их общество. Они также приглашают Цзинь Гуанъяо, и тот, кажется, очень радуется, что и про него не забыли, и откладывает все дела, чтобы присоединиться к компании. (А-Юань сейчас с бабушкой, которая пьёт чай с другими матронами Башни золотого карпа. Его заново познакомили с Цзинь Сюаньюем, и старший мальчик очень заботлив по отношению к своему младшему родственнику, так что дети уже практически подружились.) Они выбирают лучший постоялый двор города, заказывают самое крепкое в Ланьлине вино и пьют за здоровье будущего наследника клана Цзинь и его матери. После нескольких кувшинов Цзинь Гуанъяо робко сообщает, что его жена тоже беременна, и они пьют за здоровье ребёнка Цзинь Гуанъяо и его матери не менее охотно. Они пьют… за многое. К раннему вечеру товарищи Цзян Чэна (за исключением, разумеется, Двух нефритов клана Лань) изрядно пьяны. Цзысюань и Цзинь Гуанъяо, насколько он в состоянии уловить, совместно сочиняют стихотворную оду, воспевающую совершенства их жён и радости грядущего отцовства, при этом широко улыбаясь друг другу и отмечая каждую завершённую строку ещё одним глубоким глотком. Вэй Усянь сидит тихо, наблюдая за остальными с выражением, которое Цзян Чэну не удаётся в точности расшифровать, и, как обычно, совершенно бесстыдно липнет к своему мужу. — Эй, Лань Хуань, — говорит Цзян Чэн. Приятно, что теперь он имеет полное право называть его так, поэтому Цзян Чэн повторяет ещё раз, из чистого удовольствия: — Лань Хуань, Лань Хуань, Лань Хуань! — Ну здорово же! Цзян Чэн прислоняется к плечу своего супруга (точнее, планирует прислониться к плечу, но немного промахивается, голова соскальзывает, и получается скорее — к груди) и улыбается ему. — Лань Хуань, — с чувством произносит Цзян Чэн, — ты мне так нравишься! Ему приходится оглянуться, когда поблизости раздаётся громкий стук. Вэй Усянь колотит кулаком по столу. На мгновение Цзян Чэну кажется, что тот плачет, но нет, Вэй Усяня скрючило от хохота. Наверное, Ванцзи сказал что-нибудь смешное. Вэй Усянь совершенно не умеет сдержанно вести себя в общественных местах. *** Лань Ванцзи в курсе того, что отношения брата и Цзян Ваньиня… эр-гэ изменились. Он присутствовал на их бракосочетании. Лань Ванцзи, однако, присутствовал и на первом бракосочетании Цзян Ваньиня — с Вэнь Цин — и не замечал, чтобы Цзян Ваньинь лип к ней столь же непристойным образом. (Справедливости ради он готов признать, что Вэнь Цин вряд ли бы потворствовала подобному поведению.) Вэй Ин полностью сражён представившимся им зрелищем. Лань Ванцзи ясна причина его веселья: в конце концов, эр-гэ весьма часто и громко выражал своё неодобрение, когда Вэй Ин вёл себя так по отношению к самому Лань Ванцзи. Но сейчас Лань Ванцзи больше волнуется за своего брата. Брат застыл в абсолютной неподвижности. Лань Ванцзи понимает и даже сочувствует. Но они находятся в общественном месте, это проблема. Он протягивает руку, пальцы которой окутаны слабым свечением, и касается ею лба Лань Сичэня. (Не ленты. Братья — не родители, не дети и не супруги). Лань Ванцзи нечасто применял эту технику, но порой она может быть полезна. «Брат, — передаёт он, тщательно формулируя свои мысли. — Они иногда ведут себя так. Возможно, в клане Цзян подобное поведение для супругов считается нормальным. Вэй Ин тоже это делает». Он не получает никакого ответа. Брат даже не шелохнулся. Ни разу не моргнул. К счастью, Лань Ванцзи в достаточной степени уверен, что он всё ещё дышит. «Их манеры становятся менее смущающими, когда к ним привыкнешь, — пробует он снова. — Брат?» *** Постепенно брат восстанавливает своё самообладание. Он с улыбкой обнимает эр-гэ за плечи и отвечает: — Ты мне тоже нравишься, А-Чэн. Эр-гэ счастливо улыбается. И они не меняют своей позы на удивление долго. Уже приближается время вечернего приёма пищи, и Лань Ванцзи сообщает об этом. — Нам не нужна еда! — провозглашает Цзинь Цзысюань. — Мы скоро станем отцами! Нам нужно ещё вина! Лань Ванцзи уже отец. И ему не понадобилось вино, чтобы стать им, но, возможно, всё обстоит немного иначе, если в процессе задействованы жёны. Лань Ванцзи повезло, ему не пришлось вступать в сексуальные отношения с женщинами, другие же были менее удачливы в этом вопросе. Он слышал, что люди нередко используют алкоголь, чтобы было легче смириться с неприятной необходимостью. Сексуальные отношения с женщинами, безусловно, попадают под это определение, однако, раз их жёны уже беременны, подобные тяготы должны были остаться в прошлом. Возможно, даже вспоминать об этом совершенно нестерпимо! Преисполнившись сочувствия, Лань Ванцзи подзывает слугу. — Нет-нет, — торопливо вмешивается Вэй Ин. — Нам надо заставить их поесть, или потом они проклянут всё на свете! Он заказывает настоящее изобилие еды, а также чая и воды. — Всё должно быть съедено, прежде чем вы получите ещё вина, — командует Вэй Ин. — В плане отцовства я тут старше вас всех, так что вам следует меня слушаться! Это справедливо. Лань Ванцзи не знал, что они стали отцами, пока Вэй Ин не сообщил ему об этом. Брат и эр-гэ вообще не отцы. Сын Цзинь Гуанъяо старше, чем А-Юань, но сам Цзинь Гуанъяо стал ему отцом гораздо позже. — Но, старший отец, — протестует Цзинь Цзысюань, — у меня будет мальчик! Мне нужно выпить! Это полная бессмыслица. У Лань Ванцзи есть сын. И он ещё ни разу не испытывал потребности выпить. — После еды. Слушайтесь своего шисюна! — строго возражает Вэй Ин. — Не шисюна!.. — выкрикивает эр-гэ. — Моего брата!.. — Он с трудом выпрямляется. — Он… Он… лучший из братьев! — продолжает эр-гэ немного агрессивно, но потом колеблется. — За исключением твоего, — обращается он к Лань Ванцзи, — твой тоже лучший! — И он поворачивается обратно к брату, снова расплываясь в улыбке. Лань Ванцзи начинает подозревать, что последующая часть их вечера будет не очень приятной. Их товарищи постепенно становятся всё более неумеренными в своём поведении. *** Приносят еду, а потом, как и обещал Вэй Ин, новую порцию вина. Они пьют с полудня, и вечер всё ещё остаётся достаточно ранним, когда Цзинь Гуанъяо засыпает, уткнувшись в стол. Он ниже ростом, меньше других продвинулся по пути совершенствования и много выпил. Такой исход не вызывает удивления. — Думаю, это можно рассматривать как знак, что нам пора расходиться, — замечает Вэй Ин и поднимается. Он по-прежнему достаточно твёрдо держится на ногах. Эр-гэ, попытавшийся встать за ним следом... уже нет. — Лань Хуань, позаботься о Цзян Чэне, — командует Вэй Ин. Сам он пытается вытащить из-за стола Цзинь Цзысюаня. Тот шатается, но не протестует, только настаивает на том, чтобы они не забыли оду, которую он сочинял на пару с Цзинь Гуанъяо. — Лань Чжань, пожалуйста, возьми на себя его младшего брата. Лань Ванцзи собирает со стола исписанные страницы и складывает их в рукав, чтобы отдать им позже, а потом поднимает Цзинь Гуанъяо. Тот не очень тяжёлый. Лань Ванцзи не составит труда отнести его в Башню золотого карпа. Возможно, ему будет даже проще, чем Вэй Ину, потому что Цзинь Цзысюань не способен передвигаться в сколько-нибудь чётком направлении. Однако Вэй Ин настойчив, и постепенно они взбираются к Башне золотого карпа. Брат и эр-гэ сворачивают в направлении своих покоев, Вэй Ин же тянет Цзинь Цзысюаня к крылу, отведённому для многочисленных женщин из семьи Цзинь Цзысюаня. (Не считая его жены, разумеется, которая проживает вместе с ним, что вполне понятно. Если бы Лань Ванцзи был вынужден жениться на женщине, кто-нибудь подобный шицзе его супруга оказался бы самым терпимым выбором. Цзян Яньли очень добра, и её общество не утомляет.) Они доходят до покоев госпожи Цзинь, и Вэй Ин стучит. Дверь отворяет служанка. При виде них её глаза расширяются, и она тут же захлопывает дверь обратно. Мгновениями позже им снова открывают, но теперь на пороге — сама госпожа Цзинь. Госпожа Юй, стоящая у неё за спиной, выгибает бровь. Госпожа Цзинь вздыхает. — Заведите его внутрь, — распоряжается она, и Вэй Ин чуть ли не заволакивает Цзинь Цзысюаня в комнату: ноги у главы клана Цзинь совершенно заплетаются, он, похоже, уже на грани бессознательного состояния. Вэй Ин позволяет ему упасть на стоящую внутри кушетку. Лань Ванцзи, который всё ещё стоит у дверей, видит, что в комнате находится ещё несколько женщин. Одна из них, несколько старше остальных, смотрит на него и кажется слегка шокированной. — Это что, мой сын? — спрашивает она. Лань Ванцзи колеблется. Мать Цзинь Гуанъяо зовут госпожа Мэн, но Лань Ванцзи никогда не встречал её. — Если вы госпожа Мэн, то да, это ваш сын, — осторожно формулирует он. — В противном случае — нет. Женщина улыбается и встаёт. — Я — госпожа Мэн, — подтверждает она. — Заносите и его тоже, — командует госпожа Цзинь. — Мы можем позаботиться о них обоих, — она оборачивается к служанке. — Пожалуйста, сообщи Мо Фань, что её супруг у нас. Он немного перепил и остался под присмотром матери. Служанка кивает и поспешно уходит. Лань Ванцзи, как и приказано, заносит Цзинь Гунъяо в покои и, повинуясь жесту госпожи Цзинь, укладывает его рядом с Цзинь Цзысюанем. Госпожа Мэн осматривает обоих братьев. — Мне доводилось видеть пьяных мужчин, — поясняет она. — С ними всё будет в порядке. Хотя утром им так не покажется. — Что вообще произошло? — спрашивает госпожа Юй. Усталая улыбка Вэй Усяня полна раскаяния. — Очевидно, Вэнь Цин и шицзе уже были готовы пришибить кого-нибудь из нас, — объясняет он, — поэтому мы удалились в город, чтобы выпить за здоровье вашего будущего внука и перестать раздражать их своим присутствием. — Понятно, — госпожа Юй выглядит так, как будто всё это её очень забавляет. — А что с моим сыном? — Лань Сичэнь повёл его в отведённые им покои, — успокаивает её Вэй Ин. — Что, несомненно, полностью излечит раздражение Вэнь Цин, — фыркает госпожа Юй. — Мужчины! Вот честное слово! Вэй Усянь ухмыляется. — Ну, мы же не можем все быть так же хороши, как представители клана Лань, — говорит он. — Мой супруг надёжен, всегда приходит мне на помощь и даже совершенно не вызывал раздражения у шицзе или Вэнь Цин. Улыбка госпожи Юй становится шире — всего на мгновение. — Что правда, то правда, — подтверждает она. — Адепты ордена Гусу Лань отличаются исключительной трезвостью и верностью. — Лань Чжань — прекрасный муж, — со всей серьёзностью заявляет Вэй Ин. — Очень преданный и внимательный. Но тут важно самому сделать первый шаг. Скромность и застенчивость -— семейная черта, но, когда узнаёшь их поближе, оказывается, что они просто замечательные. Эта беседа звучит очень странно. Лань Ванцзи не считает сказанное ими неправильным и не обижается на то, что предметом обсуждения являются его личные качества, он полагает, что его застенчивость достаточно очевидна для любого, кому доводилось с ним встречаться. Однако совершенно непонятно, почему госпожа Юй и Вэй Ин с такой настойчивостью подчёркивают его достоинства как супруга. Госпожа Юй кивает. — Я знаю Ванцзи уже много лет. Он хороший мальчик. Гордость своего клана. — Имей я возможность прожить свою жизнь ещё раз, я бы вновь сыграл свадьбу с Лань Чжанем при первом же случае, — искренне соглашается Вэй Ин. Лань Ванцзи удивлённо моргает. Разве Вэй Ин уже не сделал именно это? — Его дядя воспитал его очень хорошо, — добавляет Вэй Ин. — Учитель Лань Цижэнь на многие годы посвятил себя своим племянникам. Даже не знаю, что он будет делать теперь, когда они выросли и у него наконец появилось свободное время. — Уверена, он найдёт чем себя занять, — усмехается госпожа Юй. Стоя спиной к находящимся в комнате женщинам, она подмигивает Вэй Ину. — Вэй Ин, А-Юань уже уснул. Может быть, ему лучше остаться сегодня здесь? Мне бы не хотелось его будить. — Разумеется, шиму, — с улыбкой соглашается Вэй Ин. — Пошли, Лань Чжань, нам пора к себе. Когда они приходят в свои покои, Вэй Ин страстно целует Лань Ванцзи. — Спасибо тебе, Лань Чжань! — благодарит он. — За что? — Лань Ванцзи так и не понял, к чему был весь этот разговор. — За то, что ты — это ты, — смеётся Вэй Ин. — И я люблю тебя. — Он прикусывает нижнюю губу Лань Ванцзи. — А теперь пошли в постель. Нам сегодня не нужно быть ответственными родителями, и я только что отлично потрудился — над чем именно, я объясню тебе, но как-нибудь… существенно позже. И поскольку с моей стороны очень жестоко не рассказать тебе всё прямо сейчас, думаю, ты должен страшно отомстить мне. Брови Лань Ванцзи приподнимаются. — Но Вэнь Цин ещё не разрешила тебе заниматься чем-либо, требующим большой физической активности, — возражает он. Вэй Ин обиженно надувается. — Ну, Лань Чжа-ань!.. Лань Ванцзи целует его прямо в надутые губы. — Возможно, я мог бы отомстить тебе с великой осторожностью? — предлагает он. Вэй Ин улыбается и сразу же начинает развязывать ханьфу. — Что поделать, придётся обойтись этим. *** Когда её супруги возвращаются домой, Вэнь Цин спокойно читает. Лань Хуань практически тащит А-Чэна, который… О! Пьян. Сильно пьян. При виде неё он расплывается в улыбке и выкрикивает «Вэнь Цин!», без сомнения, куда громче, чем намеревался. Вэнь Цин выгибает бровь и обращает взгляд на Лань Хуаня, который выглядит поразительно довольным. — Ты что, тоже пил? — с подозрением интересуется она. — Нет-нет, — немедленно возражает Лань Хуань. — Просто хорошо провёл время. — Лань Хуань, — окликает А-Чэн. — Лань Хуань, Лань Хуань, Лань Хуань! — Что, А-Чэн? — терпеливо спрашивает тот. — Лань Хуань! Это моя жена! — восклицает А-Чэн, тыкая пальцем куда-то в направлении Вэнь Цин. Лань Хуань кивает. — Это твоя жена, — подтверждает он абсолютно серьёзно. А-Чэн настойчиво кивает в ответ. — Лань Хуань! Лань Хуань, она и твоя жена тоже! — добавляет он. — Разве это не здорово? Лань Хуань усмехается. — Я нахожу это обстоятельство очень приятным, да. А-Чэн улыбается во весь рот. — Это просто замечательно! Вэнь Цин поднимается и подходит к ним. А-Чэн ухмыляется как дурак всё то время, пока она осматривает его прямо так, стоя, поддерживающим вертикальное положение только благодаря Лань Хуаню. Ей приходится ослабить пояс, чтобы дотронуться до кожи у него на груди, и А-Чэн хихикает. — Щекотно, — объясняет он шёпотом, как будто признаётся в чём-то исключительно важном. Вэнь Цин закатывает глаза и посылает в его тело тонкий щуп духовной энергии. — Опасности алкогольного отравления нет, — сообщает она, отстраняясь, и с милой улыбкой обращается к Лань Хуаню: — Так что, думаю, сегодня ночью он будет твоей проблемой. А я пошла спать. — Но поскольку Вэнь Цин всё-таки любит А-Чэна, она добавляет: — Проследи, чтобы он выпил как можно больше воды, прежде чем заснёт. Утром, если А-Чэн будет страдать от похмелья, Вэнь Цин сама заварит ему восстанавливающий чай. Сразу после того, как решит, что он уже достаточно настрадался.

@темы: Переводы фиков, Магистр дьявольского культа, Modao Zushi, Вэй Усянь, Лань Ванцзи, Одна луна светит, Неукротимый